Галина Панова

             Оттенки радости (из дневника учителя).

Рассказ

         Уехал… уехал… уехал…  

         Вот  уже полгода незримым молоточком стучит в моей голове.

         Он уехал. Он – это бывший ученик пятого класса. Больной неизлечимым недугом. На домашнем обучении находившийся. Больной настолько, что каждое утро я психологически готовилась к встрече с ним. Каждое утро он встречал меня не во весь рост, а на коленочках. Ноги не двигались. Родился таким.

         Он уехал вместе с мамой и её родителями в тёплые края, вынужденно покинув свою малую родину с лютыми зимами и большущими сугробами. Ему это надо. На прогулку мог выходить только на ходунках да с помощью взрослого. А в холода и большой снег неделями торчал в замкнутом пространстве – своей комнатушке.

       Он уехал. А мне остались одни воспоминания об этом удивительном вундеркинде.

        Каждое утро, в десять часов, я стояла на пороге их квартиры. И почти каждое утро с пола меня приветствовала его умная, светлая головка.

       - Доброе утро, Мира Исаевна! – радостно звучал голосок Павлика.

       - Доброе утро, солнышко! – в такой же тональности отвечала я ему.

       - Как Ваше здоровье? – спрашивал он.

       - Слава Богу! Жива – здорова! Вот спешила к тебе.

       - Ну и слава Богу! Мы тоже здоровы – живы! – заботливо, по-доброму говорил он.

       Он ассоциировал себя со всей семьёй. Отвечал сразу за себя, маму, бабушку, дедушку и трёхлетнюю сестрёнку, удивительно ласково называя её макакой. На мой вопрос: «Почему ты Настёну  зовёшь таким словом?» - он отвечал: «Я очень люблю обезьянок, особенно макак». Я, конечно, понимала: с мечтой о свободном движении связана его любовь к этим шустрым, ловким животным. И эту любовь он переносил на родное, кровное, тоже любимое существо – сестрёнку.

      Чтобы разнообразить ежедневные встречи, я решила поочерёдно «доброе утро» говорить на разных языках.

     - Гутэн Морген, Паша! – опередила я его однажды.

       Он остолбенел на время, удерживая руками своё туловище на полу, и распахнутыми глазками глядел на меня. Немного погодя, заговорил:

      - Чудная же Вы, Мира Исаевна! Всегда что-нибудь да  придумаете. Придётся Вам и перевести.

      На следующий день приветствовала его немного по-другому, так как по договорённости с родителями пришла к нему в полдень.

     - Гутэн Таг, малыш!

     Паша был в полном внимании.

    ? И – и –и, - протянул он, - новое слово слышу. Переведите! - быстро скомандовал он.

     - Ты говоришь «слово», а я же их два сказала.

     - Я услышал одно сегодня. Слово «гутэн» Вы говорили вчера, а сейчас сказали еще одно, которого я  никогда не слышал.

      И мне пришлось ему объяснять не только перевод слова, но и оглушение в нём. Говорила о том, что такой фонетический процесс существует и в русском языке. Привела пример. А далее у него, как по эстафете, сыпались примеры один за другим.

      Во все последующие дни  мы устраивали приветствия на других языках: английском, французском, татарском, шорском и так далее. Такого разноязычия требовал Паша. А мне ничего не оставалась делать, как обращаться за помощью к людям, знающим тот или иной язык, или копаться самой в иностранных словарях. Такая игра продолжалась первое полугодие учебного времени. Мне самой было интересно этим заниматься. Каждый вечер я загадывала, на какой же язык озвучится заявка. Я взбудоражила всех членов своей семьи, которые тоже с нетерпением ждали его требований.

       А как-то раз он мне шепнул, чтобы мы чуточку пораньше закончили занятие по русскому языку.

     - Зачем такая надобность? – спрашиваю.

     - Хочу говорить на разные темы,- снова прошептал он.

     Что ж, пришлось выполнить и этот заказ. До прихода другого предметника оставалось 15 минут. Посмотрев на часы, я ему сказала:

     - В нашем распоряжении четверть часа. А знаешь, сколько это?

     - Конечно, знаю. Ещё бы не знать. Это пятнадцать минут,- и он быстро мне объяснил, что значит пятнадцать минут.

     - Ну, давай говорить, - загадочно прошептала я.

     - Я хочу какого-нибудь животного иметь, а дедушка категорически против. А у Вас есть кто-нибудь?

     - Конечно. Как без этого?

     - И кто? – шептал он.

     - Две…, -  протянула я.

     - Кошечки,-  быстро подхватил Паша.

     Подперев щёчку правой рукой, он затаил дыхание, казалось, что он даже не дышит. Полушёпотом я поведала ему о том, что одну из них мы называем Серафимой, а другую – Марусей. В сокращённом варианте одна – Сима, вторая – Мася  (так удобно называть их моему годовалому внуку). Симу-сиамку принесли с ещё закрытыми глазками совсем маленьким комочком, умещавшимся на ладони. Мне пришлось её держать под мышкой, греть, в таком же положении она и спала. Всё это продолжалось даже тогда, когда глазки открылись. А так как она меня чувствовала и видела, то, естественно, привязалась ко мне и была всегда рядом, как преданная собачка. Сядет около меня столбиком и как вроде бы охраняет. И так уже 8 лет.

       Паша сделал выдох вместе со словами:

     - Ух, как это здоровски! Какая Вы счастливая!

     Казалось: если бы в данный момент у него был бы кто-то, хотя бы котёнок или щенок, он был бы самым счастливым человеком на свете. Это было так трогательно, что невольно поползли слёзы  из моих  глаз, но я, отвернувшись, смахнула их.  Боясь вспугнуть радостное состояние Павлика, я быстро продолжала свой рассказ.

     - А через год примерно, - снова шептала я, - моя дочь нашла в подъезде другую маленькую кошечку, всю избитую, окровавленную, с разорванной шеей и перебитой левой лапкой, жалобно кричащую, - Марусю. Мы её обмыли, перебинтовали. Как врачи-ветеринары, поколдовали над ней, и она на немного успокоилась. Однако Сима-сиамка со злом встретила новенькую. И мне пришлось потратить немало усилий, чтобы их сдружить. Клала их обеих себе на колени, гладила и приговаривала: «Сима – умница, Маруся - тоже хорошая девочка». И сдружила. Теперь уже Симка сама облизывала Марусю, но если та не слушала меня, то по-своему наказывала: лапкой шлёпала бедняжку по мордочке или  прыгала ей на спину, грызла зубами, да так, что та пищала на всю квартиру. И мне снова приходилось применять изобретённый мной приём. А помнишь какой?

     - Вы их клали на коленки и нахваливали обеих.

     - Хвала и тебе, Павлуша! Ты очень  внимательный!

     -  Кто-нибудь из моих домочадцев не выдерживал такого душераздирающего писка и разнимал их, оттаскивая за шкирку сиамку, но она настолько злилась, что кусала руки разнимающего. «У, лихоимка, душегубка», - часто называл её мой сын.

     Каждый раз, когда  я приходила в их семью, у Паши после приветствия звучал вопрос: « А как там наши кошечки?» И я должна была или на начало занятий, или в конце его поведать - хоть капельку - « уже о наших» кошечках. Если повествование проходило вначале, то он одухотворялся на всё время занятия, да так занимался, что могли позавидовать ему в этом здоровые лоботрясы. А если рассказывала об этих действительно удивительных животных перед своим уходом от них, то Паша провожал меня словами: «Спасибо Вам, Мира Исаевна! Я с нетерпением буду Вас ждать завтра». И я уже точно знала: спасибо Паша говорил мне  не столько за урок, сколько за кошечек, с которыми (я это чувствовала!) он мысленно сдружился и как бы находился с ними рядом.

     Так прошла первая четверть. В ноябре дни стали совсем короткими, а ночи длинными, и детям хотелось подольше поспать, кое-кто из них опаздывал в школу или кволым сидел на первых уроках. С Пашей происходило то же самое. Как-то я пришла к ним в назначенное время, то есть к 10 часам утра. Меня встретила его мама, Елена Сергеевна, – молодая, дородная, высокого роста, красивая женщина. Она шепнула: «Паша ещё кушает. Проходите в комнату и, пожалуйста, подождите!» За время, в которое я ожидала своего любимца, я успела рассмотреть содержание комнаты. В ней были и компьютер, и телевизор, и полки с разными словарями, энциклопедиями, различные игры – всё для развития ребёнка. Елена Сергеевна очень серьёзно относилась к обучению Павлика. Взрослые семьи не придавали значения его недугу, не сюсюкались с ним, не ныли, уповая на его немощность, а готовили его к жизни как нормального, полноценного человека. И Паша к этому уже привык. Никогда я не слышала из его уст фраз, констатирующих нежелание учиться.

     Немного погодя в комнату открылась дверь, на пороге показалась объёмная фигура Елены Сергеевны с Павлом в руках. Она несла, держа его  за одежду, которая была на плечах мальчика. При виде такого мне стало не по себе, внутри меня что-то перевернулось: таких картинок я ещё никогда не наблюдала. Мама посадила Павла на стул, поцеловала и пожелала успехов в учебном деле. Мне хотелось у Паши спросить: «Тебя так всегда водружают за стол?», но я вовремя остановила себя, боясь спугнуть наше общее радостное настроение от встречи. Хотя Паша – я была уверена в этом! - не обиделся бы за такой вопрос и шутливо, с улыбкой ответил бы мне. Этому его тоже научили. Не было в их семье криков,  упаднических настроений, среди всех членов  семьи господствовала атмосфера доброты, взаимопонимания.

     А однажды Елена Сергеевна подсела к нам за стол и наблюдала, как мы с Павликом занимаемся литературой. Нет, не мумия сидела рядом, а мама ребёнка, которая вместе с нами читала по ролям басню Крылова «Волк и Ягнёнок». Помню: она выступала то за Волка, то за Ягнёнка, да так упоенно, что Паша подпрыгивал на стуле, выкрикивая: «Вот это мама! Вот это мама!». Казалось: он увидел свою маму в новом свете.

      На следующее утро Елена Сергеевна спросила меня в присутствии сына:

      - Неужели и вправду Павел знает русский язык на пятёрку?

      - А что такое? – насторожилась я.

      - Представьте себе: он вчера по телефону объяснял соседу-девятикласснику  спряжения глагола и правописание безударных личных окончаний этой части речи. Мы с бабушкой и дедом подслушали их разговор, и у меня так захватило дыхание, что я не выдержала, ушла на кухню и дала волю слезам, чтобы никто не видел.

      Павел притих, слушая, что говорит мама. Когда она кончила, он, улыбаясь, спросил:

      - Мамочка, а ты-то помнишь про всё это? Ты же давно училась.

      - Паша, я, конечно, кое-что подзабыла, но ты так умело объяснял, что и я вспомнила. Ну, ладно, успеха тебе в умственной деятельности.

      И я снова отметила то, что не было заигрывания с сыном, не прозвучало: «Какой ты молодец у нас, умница!» Его сознательно готовят к жизни.

      К приветливым людям душа рвётся, и их, таких людей, взаимно обоготворяешь. Помню:  день моего рождения совпал с днём занятия с Павликом. Конечно, я могла бы позвонить Елене Сергеевне, договориться о переносе учебного времени, но я не сделала этого, потому что мне было бы потом не по себе от того, что я не видела своего вундеркинда тем более в свой светлый день.

    Павлик, как обычно, сидел в прихожке на полу, радостно приветствовал меня и ждал, когда я разденусь. Затем на одних руках, подтягивая под себя ножки, он попрыгал в свою комнатку. Дойдя таким образом до письменного стола, он крикнул: «Мамочка, я готов заниматься!» Вошла мама, мы взаимно  поприветствовали друг друга, она свои руки заложила под мышки сыну, подняла его и усадила на стул. Пожелала успехов и вышла из комнаты.

      - Как я Вас ждал! – вырвалось из его уст это восклицание.

       - Я тоже торопилась к тебе! – сказала я, погладив своей ладошкой его беленькую головку. Но про себя подумала: «А если бы я не пришла, каково было бы ребёнку?!»

      - Сегодня, Павлик, ты пишешь изложение, - сообщила я ему, как только он приготовился меня слушать. Текст был патриотического содержания о капитане Гастелло. 

      «В 1941 году фашисты напали на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война.

      Вражеские войска с танками и бронированными машинами пытались захватить наши позиции. Надо было задержать наступление врага. Навстречу танкам противника была послана эскадрилья самолётов под командой капитана Гастелло.

      Советские самолёты стали бросать бомбы на машины врага. Запылали бронированные чудовища от метких ударов наших лётчиков.

      Но вот снаряд врага попал в самолёт Гастелло. Был  разбит  бензиновый бак. Лётчик может ещё спастись на парашюте. Капитан Гастелло решает: «В плен врагу не сдамся никогда». Он направляет горящую машину к земле. Огонь уже возле лётчика, но и земля близка. Гастелло не чувствует боли. Самолёт ещё слушается командира.  Он направляет его на цистерну с горючим.

      Стремительно падает самолёт  Гастелло  на группу машин и на цистерны. Оглушительный взрыв потрясает воздух.

      Десятки цистерн уничтожил отважный лётчик Гастелло.

      Подвиг Николая Гастелло останется в памяти советского народа».

      Текст  прочитан. Павлик сидит, задумавшись. Вижу: какая-то мысль будоражит его голову. Боюсь прервать. О чём же он думает? Жду ещё минуту-две. Затем Паша повернулся ко мне лицом, не мигая, смотрел ещё с полминуты и заговорил:

      - Вот это да! Вот это подвиг! Вот это Николай Гастелло! Патриот!

      С такой интонационной глубиной были произнесены  эти фразы, что мне стало не по себе. Боясь ошибиться и направить беседу не по тому руслу, я осторожно спросила:

      - Ты, Павлуша, наверное, представил себе картину этого боя?

      - И не только. Я видел себя на месте Николая Гастелло. А как бы я поступил: струсил или нет? Думаю, что нет.

      Немного погодя, добавил:

      - Должен же кто-то защищать Родину! Должен же был кто-то отдавать жизнь за неё.

      Как водится по методике,  мне предстояло вначале проведение  словарной работы  по тексту.  Но в этом трудности не оказалось, потому что мальчик знал и про Великую Отечественную войну с фашистской Германией, знал, что такое Советский Союз и что наша Родина сейчас зовётся Россией.  И даже почему. Вот это воспитание и развитие семейное!

      После второго прочтения текста Паша начал писать сразу в чистую тетрадь. На вопрос, почему не на черновик сначала, он серьёзно ответил: «Боюсь растерять впечатление».

      Но вдруг из соседней комнаты послышались слова песни: «Если радость на всех одна, На всех и беда одна…». Я слушала музыку, особенно слова к ней, а Павел писал и писал. Когда закончил с изложением, спросил:

      - Заслушались? Нравится? Это опять дедушка мой расчувствовался. Он потерял крепкого друга, который служил на острове Даманском. Погиб при конфликте на советско-китайской границе.

      Павел закрыл тетрадь с написанным изложением и продолжал рассказывать про остров Даманский, где он расположен и что на нем произошло.

      - Откуда ты всё это знаешь? – удивлённо спросила я. – Дедушка рассказал?

       - От дедушки я знаю лишь то, что там его друг погиб и он до сих пор переживает эту потерю. А про остров Даманский я из компьютера узнал. 

      Он  бы ещё много мне о нём рассказывал, но пришёл следующий учитель, и мы с Павликом расстались. Правда, перед уходом я его спросила, любит ли он сочинять. На вопрос: «А что?» - я ответила: «Да хоть что. На свободные темы». Продолжения разговора не получилось, так как учительница английского языка уже томилась в ожидании.

     В один из следующих занятий Паша достал из-под  учебного дневника общую тетрадь, протянул её мне и попросил «окинуть взглядом и оценить писанину» (это его слова). Я открыла тетрадь и на первой странице увидела аккуратно и крупными буквами выведенные два слова – «Оттенки радости». Перелистав страницы, я поняла: под этим названием написан цикл зарисовок, выписанных Пашиной рукой и им, конечно, сочинённых. Некоторые из них я поместила в свой дневник.

     «Жили-были в маленьком городке под названием «Оттенки радости» два маленьких, весёленьких человечка. Их звали Смех и Счастье. Жили они очень дружно. Но вот однажды во время весёлой игры им стало грустно, и они решили попутешествовать по радуге. Но её не оказалось, так как была украдена феей Дождя. И им стало ещё грустнее. Однако такое состояние продолжалось недолго. С утра моросил дождь, к обеду усилился, и Смех со Счастьем обрадовались тому, что наконец-то появится радуга. Но фея Дождя и не собиралась это делать. Тогда Смех и Счастье попытались её развеселить. Долго они усердствовали, и, наконец, она согласилась отдать радугу и расплакалась. Когда два весёлых человечка спросили, в чём дело, она сказала, что никогда не была так счастлива, как они, что у неё нет друзей и что она сирота. Тогда Смех и Счастье спросили её, не хочет ли она остаться с ними. Фея Дождя с удовольствием согласилась. И с этого дня они жили дружно и счастливо, а фею Дождя назвали Семицветиком в честь той радуги, которую она украла».

     «Радость – это весёлое чувство, ощущение полного душевного удовлетворения.

     Испытывать радость приходилось каждому человеку, но у всех она была своя. Для одного – это когда ярко светит солнышко, для другого – достижение чего-нибудь заветного.

     Самые яркие оттенки радости – это успех, удача, любовь, восторг.

     Радость имеет и тихий оттенок – это когда человек доволен чем-то и на душе у него спокойно.

     Кроме того, у радости есть и отрицательный оттенок.  Это злорадство, то есть чувство радости одного от неудач других.

     Жизнь состоит из множества чувств, но радость помогает человеку чувствовать себя веселее, энергичнее, нужнее для себя и для других».

     «Два брата (сказка).  Жила на свете женщина, и было у неё два сына – Вася и Петя. Однажды она заболела и умерла. Остались братья сиротами. Услышала об этом Старая ведьма, пришла к ним и унесла детей в свой каменный дом. Решила она откормить братьев и съесть. Подчевала их жирным мясом. Но из каменного дома не выпускала. Понял Вася, что неладно дело, и не стал брать пищу. А Петя глупым был и жадным. Он ел всё и толстел. Нашёл Вася обломок ножа и стал им стену сверлить. Просверлил дыру и вылез на волю. А Петя-то вылезти не может, растолстел сильно. Залез Вася обратно, помог брату протиснуться.

     А той порой вернулась Старая ведьма, смотрит -  а братьев-то нет. Пустилась она им вдогонку. Бежит Вася легко, как олень. А Петя толстый,  бежит трудно, дышит тяжело. Догнала его Старая ведьма и съела. А Вася в тайгу убежал, разжёг костёр, отдыхает.

     Вот слышит он: бежит по тайге Ведьма, деревья ломает, горы раскидывает. Подождал Вася, пока она приблизилась, и бросил ей в глаза горсть пепла. Света не взвидела Старая ведьма, зверем завыла, затопала. А Вася совсем убежал. Пришёл в село и сейчас там живёт».

     «Медведь и Алёнушка (сказка). Жил один старик. И была у него дочка Алёнушка. Однажды  нашёл старик в лесу медвежонка и забрал его к себе домой. Играли вместе девочка и медвежонок, словно сестрёнка с братишкой.

     Прошли годы. Выросла девочка и стала красавицей. Отдал старик дочку замуж в чужое село. Но недолго она была счастливой. Умер муж, а родственники его сказали: «На что ты нам нужна, чужая женщина». Увели её в лес, выкопали глубокую яму, бросили туда и засыпали землёй.

     А медведь почуял, что с его Алёнушкой беда приключилась, и побежал в лес. Нашёл он яму, разрыл её. Алёнушка  ещё жива была. Вытащил он её из ямы, увёл в тайгу и стали они вместе жить. Медведь на охоту ходил, съестное добывал, а Алёнушка еду готовила, порядок наводила.

     Плыл однажды по реке старик. Медведь увидел его, вывел Алёнушку на берег и поставил на самое высокое место. Признал её отец и забрал с собой.

     А медведь вышел ночью к  злым людям и сурово их наказал.

     Потому и уважают медведя за его справедливость».

     «Радость – это счастье. У каждого оно своё. Для собаки – пробегать весь день на улице, потом съесть полную миску мясной еды и разных сладостей. Для кошки – поиграть с клубком ниток, наесться вдоволь рыбы, лечь на колени к хозяину и наслаждаться тем, как тебя гладят.

     Для ребёнка – весь день играть и просить сладкое у окружающих. У школьника – учиться отлично, не прикладывая больших усилий, кушать много сладостей и заниматься, чем хочешь.

     И все независимо от возраста мечтают о счастье: кто-то о здоровье, кто-то о деньгах и славе, кто-то о друзьях».

     «Сказка. На одной планете была страна «Оттенки радости». Её назвали так, потому что она состояла из особых радостных оттенков: яркого смеха, весёлого настроения, блистательных карнавалов, ежедневных праздников. И жители этой страны были всегда весёлыми и радостными.

     Однажды в эту замечательную страну пришла Ведьма, которая ненавидела праздники и веселье. Она решила украсть у жителей их оттенки радости. Ведьма собрала всех и сказала, что теперь все будут только плакать и ругаться, так как она забирает у них оттенки радости. После своих слов она исчезла, а люди бросились в панику. Но всё же нашлись нерастерявшиеся. Они успокоили остальных. Когда паника утихла, жители страны единогласно решили: нужно найти Ведьму и любыми средствами заставить её вернуть оттенки радости.

     Начались поиски. Искали  повсюду, но никто не мог указать её координаты. И всё же они от кого-то  узнали, что это страшное чудовище живёт на другой планете. Путь туда преграждали опасности и ловушки злой колдуньи. Всякий раз, проходя через преграды, люди пытались помочь друг другу. От этого они чувствовали у себя в сердце несказанную радость. И тогда им всё стало ясно.

     Они поняли, что оттенки радости – это не смех, не веселье, не карнавалы, а то, что они всегда вместе. Дружба их была настолько сильна, что радость теперь никогда не покидала их сердца».

Пока Паша выполнял упражнение, записывая текст в тетрадь и решая некоторые грамматические задачи, я залпом прочла его «писанину». Скрепив пальцы в замок и поднеся их к своим губам, я с минуту сидела в раздумье. Удивительным чудом для меня было то, что эти текстовки мог сочинить ученик всего лишь пятого класса. На первый взгляд кажется: незамысловатые содержания каждого текста в форме сказки, ну, чего, мол, тут особенного. Но меня поразили разностилевая лексика,  синтаксис его языка, представленные типы речи: и рассуждение, и повествование с элементами описания. А особенно идея каждого отрывка  потрясла меня: добро брало верх над злом. Я несказанно в душе радовалась пробивающемуся таланту.

Чтобы развеять присутствующие во мне сомнения, я Павлику задала несколько вопросов. Самое первое, что меня интересовало, -  это, помогал ли ему кто-нибудь из взрослых. После такого вопроса он недоброжелательно взглянул на меня и ответил вопросом: «Неужели я похож на вруна?» Конечно же, я остолбенела. Привстала, обняла его и, глубоко раскаиваясь, попросила прощения. Павлик только махнул рукой. А я продолжала интересоваться. Меня взволновало употреблённое им слово «несказанный». Очень аккуратненько, прикинувшись незнайкой, я спросила:

? Павлуша, а что это за слово «несказанно»?

Павел удивлённо на меня посмотрел, подёргал плечиками и как бы недоумённо спросил:

? Мира Исаевна, Вы этого не знаете? О, ужас! Я думаю, что Вы смотрите передачу «Поле чудес». Так вот «несказанно» - любимое слово Якубовича. Он его частенько употребляет, когда хочет выразить большущее положительное чувство, то есть радость. А у радости, как Вы, наверное, поняли, бывают оттенки. Такая вот наша жизнь.

Ещё более меня поразила глубина его мысли, чувства, отношение к предстоящей жизни.

Вот так вот пробиваются таланты. Взрослые же, бывает, не замечают этого, отмахиваются, и цвет таланта гибнет, не распустившись.

После январских каникул я пришла на занятия с Павликом к 10 часам утра. По звонку мне открыли общую коридорную дверь. Подойдя к их квартире, я остановилась: дверь к ним оказалась приоткрытой. Я насторожилась, не случилось ли чего. Но в дверном проёме показалась Пашина бабушка. Она, ласково улыбнувшись, пригласила войти. И что же я увидела? Было много народу, стояли большие коробки. «Комнаты опустели – значит, в коробках лежат вещи», - пронеслось у меня в голове. А дальше уже, уловив моё недоумение, продолжала Елена Сергеевна:

- Вот уезжаем. В тёплые края. Ждём машину с контейнером.

- Где же Павлик? – вырвалось из моей души.

- Павлика мы отправили к родственникам, чтобы не застудить во время погрузки.

У меня защемило в сердце. Вмиг я почувствовало опустошённость. Казалось: всё, я потеряла самого дорогого человечка. Боясь разрыдаться, я наскоро попрощалась, пожелала всех благ на новом месте и пулей выскочила на мороз. Остыть, прийти в себя.

 

   После занятий с Пашей обычно вышагивала уже к другому мальчику – Тиме. Тима был резкой противоположностью первому. Хотя оба одного возраста. У Тимы, как и у Паши, не было папы. Точнее, они были, но жили не с ними.

   У Тиминого папы давно другая семья, другой ребёнок. Мама Тимы работает  в каком-то банке. Каждый родитель со своей стороны ублажает мальчика вещами, игрушками, не занимаясь его развитием. Понятное дело: с учёбой  не заладилось с первого класса. К самостоятельности и аккуратности мальчик не приучен. Придешь, бывало, к нему домой, надо приступать к занятиям, а у него письменный стол завален безделушками, нарезанной непонятно для чего бумагой. Сидишь и ждёшь, пока он разгрузит рабочее место. Потом начинает искать тетрадь, учебник.  Найдёт – тут другая беда: ручка не пишет, карандаш сломан. Складывалось впечатление, что он специально оттягивает время. На такую подготовку к занятию уходит до 25 минут от 45, данных на урок. Остаётся 20 минут на заполнение мозгов. Начинаем с проверки домашнего задания. Оно, как правило, оказывалось не выполненным вообще или сделанным чуть-чуть. Спрашиваешь:

   - Тимочка, почему же ты так относишься к своему обучению?

Он подёргивает плечиками и твердит одно и то же по нескольку раз, как попугай:

   - Не знаю, не помню… не знаю, не помню… не знаю, не помню…

   В таком режиме прошёл почти месяц. Сплошные муки для учителя.

   Любим много говорить о подходе к ученику, о заинтересованности его предметом. С какой стороны ещё подходить? Как заинтересовать, если его интерес направлен на пустое времяпрепровождение? Руки опускались, душа опустошалась. Подолгу не могла заснуть, перебирая в памяти все случаи с детьми за свою многолетнюю практику. Было всякое, но такого на моём пути не встречалось. Мама его почему-то в семь часов утра уходила, как она говорила, на работу, а возвращалась по темноте. И мальчик, оставаясь один, беспорядочно «творил» что хотел.

   Через месяц моё терпение подходило к финишу. В гневе я сказала ему:

   - Знаешь что, товарищ дорогой, я не позволю тебе дальше надо мной измываться. Соедини меня с мамой по телефону, я ей всё объясню и категорически откажусь от тебя. Он весь затрясся, схватил меня за руку и затараторил:

   - Не надо, не надо, не надо…

   Я поняла, что при всём баловании его вещами он всё-таки её боится … «смертельно».

   - Почему не надо? Мама тебя накажет?

   - Да ещё как! – нервно выкрикнул он.

   - И как же она это сделает?  Побьёт? – мягким голосом, взяв его за руку, полюбопытствовала я.

   - Да. Что в руки попадёт.

   - Страшно?

   - Ещё как! – снова нервозно крикнул он.

   Я взяла его руки в свои, прижала к себе и заплакала. Тима прислонился своим лобиком к моей груди и рыдал взахлёб. Минут десять мы стояли в таком положении. Постепенно мой птенец успокаивался. Мои слёзы, текшие ручьями по щекам, высыхали. И так, стоя друг перед другом, мы поклялись: я – в том, что  никогда не скажу о нём плохо его маме, а он -  к моему приходу будет готов к занятиям. Так сказать, заключили пари, точнее – скрепили нашу дружбу.

   Конечно, сразу Тиме трудно было перемениться в лучшую сторону, но всё-таки, хоть и натужно, старался сдерживать данное слово.

    Прошло чуть более двух с половиной лет. Пожалуй, не было и дня, чтобы я не вспоминала Павлика. «Как он? Что с ним? От кого бы узнать?» - задавала себе вопросы. И случай представился. Однажды неожиданно,  лицом к лицу, я столкнулась с Еленой Сергеевной. Я так обрадовалась этой встрече и сразу спросила:

? Вы приехали все? И…

? Нет-нет, ? остановила она меня, понимая, о ком я сейчас хочу спросить, - только я одна, мне нужно оформить кое-какие документы. У Павлика – слава Богу! – всё хорошо. Он, кстати, наказывал, если я Вас увижу, передать низкий поклон. А ту толстую тетрадь он продолжает заполнять своими сочинениями и даже удачно участвует в российских заочных конкурсах.

Я светилась от счастья за ребёнка, за взрослых, которые находятся с ним рядом.

И Тима, в свою очередь, правда, с огромными трудностями, с помощью учителей и репетиторов закончил семь классов.

Как-то в разговоре с мамой одного из моих учеников, матерью троих детей, я поделилась этими впечатлениями и сказала: «Вот они, два мира и два детства», на что она ответила: «Нет, мир один – мир детства, а вот среда обитания не одна и та же». – « И всё же, - продолжала я, ? из какой бы среды обитания дети ни произрастали, они – искры Божьи, и с ними нужно обращаться деликатно». ? «Да – а», ? глубокомысленно протянула моя собеседница.

Май, 2012 год

г. Междуреченск

 

 

 

ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ЖАНР НА СТРАНИЦАХ ШКОЛЬНЫХ ТЕТРАДЕЙ

Все мы – материал друг для друга.

                 Вл. Леви

Прошу тебя, пиши мне письма!

В наш громкий век им нет цены.

                 Н. Кузовлева

По существу своему педагогическая деятельность нацелена на будущее, и педагог, по мысли А.С.Макаренко, осуществляет «проектирование личности». Современная педагогика предлагает процесс предвидения, который включает этапы: анализ, прогнозирование, целеполагание, проектирование, планирование и, наконец, осуществление проекта.

Я считаю такой путь к ученику долгим. Пока проанализируешь исходное состояние, соберёшь информацию, пока проведёшь пробы, обработаешь, прикинешь на каждого обучающегося и воспитывающегося, пока смоделируешь, спланируешь и так далее, а темы идут одна за другой, жизнь бурлит без остановки – и таким образом накапливается куча пробелов и в обучении, и в воспитании.

 Чтобы не получилось топтания на месте, в процесс сотрудничества с обучающимися я включила эффективную форму – переписку прямо «здесь» и «сейчас», то есть на страницах школьной тетради. Принцип работы: после объяснения новой темы и незначительного первичного закрепления вместо «среза» ученик пишет в тетради немногословное послание, где указывает моменты, в которых не разобрался. Если таких учеников 5-6, то я их вывожу на групповую или индивидуальную работу, а если их больше указанного количества  – тогда данную тему разбираем повторно. Почему так надо? Не каждый ученик  сразу же после урока подойдёт с проблемой. Как правило, ученики с нетерпением ждут звонка, да и проведённый «срез» не даст объективной картины: могут списать. А потом я - в обязательном порядке! – прямо в тетради даю ответ: кого-то подбадриваю, кого-то благодарю, кому-то на бумаге объясняю тему. Оказывается, мой ответ их интересует больше, чем полученная отметка. Условие твёрдое: правда, честность, открытость. Послабление к условию: ошибки в письме исправляю простым карандашом, а полученная отметка за грамотность выставляется в журнал только с согласия автора, так как недостаточно грамотного ученика, когда он пишет от души, захлёстывают эмоции.

Письма разного содержания, и они зависят от ситуации и индивидуальности пишущего. Некоторые из них позволю привести.  «Дорогая учительница! У меня не получаются буквы. Они кривые, косые, ну, в общем, безобразные. Когда Вы мне предлагали поучиться красиво писать, я не согласился, а теперь жалею, что я не услышал Ваше желание. Ваш Стас, ученик 6 б класса». – «Дорогая Галина Афанасьевна! Мне нравится Ваша добрая душа. Почему же Вы, добрая душа, сердитесь на меня, когда я в упражнении делаю не все задания. Вы хотя бы спросили: «Алёшенька, миленький, почему ты не всё сделал? И я бы Вам ответил почему».

А начался такой учебно-воспитательный процесс с одного случая. В 90-х годах 20 века был ученик Саша К.  Старался Всё делать хорошо и вовремя. И вдруг он перестал готовиться к урокам. Я постоянно делала замечания, добавляя, что таким образом он не закончит 9 классов. Он краснел и опускал голову. Думала, как бы вызвать его на разговор. Он опередил меня. Открываю однажды его тетрадь и вместо домашнего задания читаю послание: «Галина Афанасьевна! Если бы ВЫ знали, что со мной происходит. И почему я не готовлюсь к урокам. Я влюбился. Точнее, мы с другом влюбились в одну девушку. Беда в том, что она отвечает взаимностью только моему другу, а передо мной хвостом крутит. Сердце моё разрывается. Как тут быть? Посоветуйте. Прошу».

Всю ночь не спала. Думала, как ответить. Любовный треугольник? Да. Но не на зрелом уровне. Какие найти слова, чтобы не травмировать душу начинающего жизнь большого мальчика. Пишу: «Сашенька! Я призываю тебя к разуму. Голова у человека находится выше сердца, поэтому, в первую очередь, необходимо думать. Давай рассудим. Если ты не хочешь потерять друга и если ваша дружба крепкая, то ты должен поступить по разумению. А именно: твой друг и ваша девушка любят друг друга, предоставь им свободу, чуточку отдались от них, но не озлобляйся, не остужай своего сердца. Оно понадобится тебе и, возможно, совсем скоро. И вообще, надо уметь терпеливо ждать: время и терпение – лучшие лекари. С глубоким уважением к тебе твой старший друг». Переписка с ним продолжалась, пока он не закончил 9-ый класс.

В письмах учащихся 10-11-х классов звучат более серьёзные темы. Они спрашивают: «Почему люди страдают и болеют? Как найти общий язык с учителем? Что значит жить по совести?» И на страницах их тетрадей идёт разговор дискуссионного характера. Чтобы дать значительный ответ, мне приходится перечитывать много разной литературы. В честь таких писем выпускница 2010 года написала такой сонет:

                                   Эти письма – не просто бумаги маранье.

Эти письма нам компас в пути.

Как частица нашего образованья,

Они помогут нам в жизнь войти.

Они нас учат понимать себя

И вежливыми быть взаимно,

Под звуки торжествующего гимна

Россию и весь мир любя.

Чем отзовётся 21-ый век,

Какой возьмём в нём для себя разбег?

Какую песнь мы в жизни пропоём?

А письма растопили наши души,

И, если далее не будем бить баклуши, -

Тогда не зря, конечно, проживём.

Возникает вопрос: можно ли с помощью писем научить и воспитать человека? Да. Всё зависит от отношения адресата к содержанию обращённых к нему замечаний, просьб, советов. Ученик должен обладать правом нормального человека честно высказаться, обратиться за помощью. А мы, в частности, педагоги, не отмахиваясь, очень мудро обязаны подойти к этому.

Панова Г.А.

 

 

 

МЕТОДИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ  (из дневника учителя)

Однажды тишину воскресного утра нарушил телефонный звонок. Это звонила мама ученика 5 класса. Извиняясь за беспокойство, волнующим голосом она заговорила:

- Вчера мой Олежек пришёл из школы возмущённым. «Ты знаешь, мама, а наша Мира Исаевна неграмотная. А ещё и русский преподаёт!» - «Да что такое? – предчувствуя что-то интересное, спрашиваю. – «А вот что! Слово ПРАЗДНИК написала с ошибкой». – «А- а - а, - протянула я, - это мне вроде бы знакомо. Да она просто вас пытает». – «Ничего себе, пытает… да она…», - ещё больше распылялся мой сын.

- Интересно. И как же повела себя дальше моя бывшая ученица? – спросила Мира Исаевна.

- Я, конечно, сначала его успокоила и  пообещала потом объяснить, что это всё значит.

- Любопытно. И как же ты, Анечка,  выведешь его из этого тупика?

- А вот и не знаю. Помню, что Вы с нами такое же проделывали. Но у нас с ребятами и в голове не было мысли о том, что Вы сама неграмотная. Мы понимали: Вы нас проверяете на знание. Но, почему именно так, и в голову не приходило.

- Значит, дорогая, ты меня тоже пытаешь? Или предлагаешь провести «ликбез» по методике ведения урока? Как же так? Ты ведь сама уже со стажем словесник!

- Правда. Выше честного (так, кажется, говорили ребята в нашем классе когда-то), подзабыла я, да и мы Вам верили во всём безупречно.

- Ну что ж, слушай.  Я учитель с полувековым стажем.  А когда-то и я была ученицей 5 класса, как сейчас твой сынок. И была у меня учительница русского языка – Марина Тимофеевна. На все свои годы запомнила её имя, глаза, выражение лица, движения, да и всё, что связано с ней. Со звонком она входила в класс, низко нам кланялась и нежно, с особым придыханием в голосе говорила: «Здравствуйте, детки!  Я рада вас видеть и служить вам». Мы тихо-тихо садились за парты, стараясь не стучать крышками. Она не начинала урока до тех пор, пока не посмотрит на каждого,  ласково улыбнётся и так забавно поднимет кверху свой маленький носик, а с ним вместе и в крупной коричневой оправе очки.  Нам всегда казалось, что эти очки мешают ей жить и – особенно – ещё больше любить нас.

Урок Марина Тимофеевна начинала (если можно так сказать) с чистой доски, с первой буквы на ней. Мы следили за тем, что она писала, - буквы, слова, предложения – и успевали переносить в свои тетради. Но иногда наша учительница писала не ту букву в слове, и мы сразу же поднимали руки, этим самым выражали своё несогласие, и, конечно же, объясняли допущенную ошибку соответствующим правилом. Работали внимание, мышление, память, знание предмета, умозаключение, речь. А главное – была атмосфера любви к нам. Всё просто, никакой вычурности. Однако она из нас делала сосредоточенных, грамотных учеников.

Я позднее поняла, что это был её излюбленный приём. Может, это её собственное изобретение, может, от кого-то получила в наследство, – не знаю. И вспомнила о нём, когда сама пришла в школу служить детям и делать из них грамотных людей.

- Мира Исаевна, слушая о Вашем ученическом детстве, я  видела себя на Ваших уроках. И через такую толщу времени мне как бы напомнил об этом мой сын. Значит, ничего в жизни случайного не бывает.

- Дорогая Анечка, уважаемая Анна Сергеевна! Факт в учительской практике под названием «учитель ошибается» я до сих пор считаю уникальным методическим приёмом. Этот приём можно  применять в любое время урока: и при обучении, и в работе над ошибками, и при обобщающем повторении-закреплении, и на контроле. Он поэтому и уникальный.

Считаю лёгким вариантом, когда при написании какого-либо слова даётся ученикам «толкающая подсказка», например, РАНЕ (Н, НН) ЫЙ. Ученика готовенько настраивают на то, что здесь ошибкоопасное место. «Фу, легкотня! – так говорят ученики, когда выполняют такие упражнения. А вот то, когда ученик сам видит ошибку,  дорогого стоит.

- Да-да. Припоминаю, как Вы, бывало, наделаете ошибок на доске и хитровато изучаете нас. А мы пыхтим, сопим, ищем ошибки, да ещё друг перед другом воображаем, если кто-то из нас нашёл их больше. Вот теперь-то я понимаю, откуда у нас появлялась стабильная грамотность.

- Это так, Анечка. Широким фронтом приём «учитель ошибается» сейчас  я использую в подготовке учеников к ГИА (ОГЭ и ЕГЭ) по русскому языку. Беру не только слова, но и мини-тексты из сочинений учащихся, в которых допущены различные ошибки. Например, вот такие предложения из работы ученика:

«Осазнав своё жалобное существование он понял, что упустил всё – не попробывал вкусную пищу, не увидел красоту мира, не оставил после себя потомство.

Да, его мечта сбылась, но каким способом?»

Ученики видят ошибки, исправляют и классифицируют их по критериям, которые предъявляются для проверки сочинений. На поля своих тетрадей они выносят условные обозначения ошибок: I – орфографические, V – пунктуационные, Г – грамматические, Р – речевые, Ф – фактические, Л – логические.

Исправленный вид мини-текста:

«Осознав своё жалкое существование,  он понял, что упустил всё: не попробовал вкусной пищи, не увидел красоты мира, не оставил после себя потомства.

Да, его мечта сбылась. Но каким способом?»

Текстовка небольшая, зато в ней присутствует приличное количество ошибок. А именно:

орфографические: осознав, попробовал (даётся объяснение каждой орфограмме);

пунктуационные: осознав своё жалкое существование – деепричастный оборот; двоеточие после обобщающего слова ВСЁ.

речевые: жалкое вместо жалобное – это паронимы;

грамматические: дополнения пищи, красоты, потомства выражены  отвлечёнными существительными, поэтому их надо ставить в Р.п.  Здесь родительный падеж усиливает отрицание и употребляется в таком случае.

В последнем предложении ученического текста присутствует ещё одна грамматическая ошибка. Объясняю: в одном предложении не может быть две разные по интонации мысли – повествовательная и вопросительная. Следовательно, необходимо разделить на два предложения, а именно: «Да, его мечта сбылась. Но каким способом?»

- Да-а-а, - говорит Анна Сергеевна,- это целая система в работе над ошибками.

- Это ещё не всё, - снова вступает в диалог Мира Исаевна. – Большинство типов ошибок подробно описано во всевозможных учебниках, справочниках и пособиях. А вот классификация логических ошибок практически отсутствует. Именно поэтому логические ошибки остаются самым загадочным видом ошибок.

- А почему?

- Почему? Да потому, что эти ошибки связаны с объёмом понятий, которые обозначаются словами. С соотношениями этих понятий, с характером сообщаемого об этих понятиях. С отношениями между суждениями, оформляемыми в простые и сложные предложения, а цепочка предложений -   в абзацы.

Вот элементарные примеры:

Опять подорожали цены (подорожали товары, а цены – следствие этого процесса, они выросли).

Ухудшается уровень жизни народа (ухудшается жизнь, уровень жизни снижается).

Женщины терпели угнетение не только со стороны царизма, но и со стороны своих мужей. Царизм – отвлечённое понятие, муж – конкретное. Понятия эти  несопоставимы, поэтому они не могут быть однородными членами предложения.

 Андрей был ранен и увидел лучшие минуты жизни. Логическое звено пропущено. Исправить можно по-разному: 1) вставить деепричастие очнувшись, 2) придаточное предложение когда очнулся.

Варианты исправления: 1) Андрей был ранен, и, очнувшись, он увидел небо над головой и вспомнил лучшие минуты жизни. 2) Андрей был ранен, но когда он очнулся, то увидел небо над головой и вспомнил лучшие минуты жизни.

- И даже такое пишут наши дети: «Вместо новогоднего стола он оказался на больничной койке». Наверное, пишущий предполагал отправить его за новогодний стол, но получилось не по логике. Вариант исправления: Вместо того чтобы сидеть за новогодним столом, он оказался на больничной койке.

- В обыденной речи так можно услышать, – сказала Анечка - Анна Сергеевна.

- В разговоре-то всё, что угодно, можно услышать. Но мы готовим учеников к грамотной литературной речи. Тогда вот ещё один пример: «Здесь, в плену, Шолохов показал, как достойно вели себя русские люди». Не понятно, кто был в плену – Шолохов или его герой? Кстати, тут заложена и фактическая ошибка. Следовало бы написать: «Шолохов рассказал в своём произведении, что русские люди вели себя достойно  в плену».

Разговор продолжался в течение двадцати минут. В завершение беседы Анечка – Анна Сергеевна попросила дать ей задание – назвать предложение с логической ошибкой.

- Хорошо, - немного подумав, проговорила Мира Исаевна. - Запиши: «Гражданам важно, ответит ли президент на их ожидания».

Любезно попрощавшись, учитель и ученица пожелали друг другу всего доброго.

Панова Галина Афанасьевна, учитель русского языка и литературы.

 

 

 

1 сентября 2004 года в наш общий дом, на российскую землю, пришла страшная беда. Беслан в Северной Осетии стал раной многонациональной России.

Это страшное событие всколыхнуло весь мир. Люди доброй воли отозвались митингами, материальной помощью, душевной поддержкой.

Поэма «Реквием», написанная Пановой Галиной Афанасьевной, учителем русского языка и литературы, посвящена этим трём «чёрным» суткам. В поэме выражается чувство сострадания, глубокое соболезнование родным и близким погибших от рук террористов в Беслане.

 

РЕКВИЕМ.

Поэма

Галина Панова

 

Доколе матери тужить?

Доколе коршуну кружить?

А. Блок

 

И жизнь, и смерть – понятия абстракта,

И не дано нам ими управлять,

Но смерть ребёнка от безумия теракта

Не вправе, взрослые, покорно принимать.

 

Беслан, Беслан… Ты раненая птица.

В тебе – страдания, отчаянья и крик…

Такому никогда, конечно, не забыться

Ни на века, ни на года и ни на миг.

 

Хищником террор кружит над миром,

Клюв зловещий на землю нацелив,

Черноглазым зелёным вампиром,

Кровожадную пасть ощерив.

 

Метро, Дубровка, «близнецы»…

Всего не перечислишь сразу,

Что делают безумцы-стервяцы

По чьёму-то коварному заказу.

 

Наёмники, фанаты -  всё равно.

По-разному их люди называют.

В их душах ночь давным-давно.

Чулками свои лица закрывают.

 

Снайперы и снайперши, понятно,

Зелень требуют за грязную работу.

Их матери не знают, вероятно,

Какую «детки» преподносят им заботу.

 

Совестью за доллары торгуют,

Души дьяволу продав навечно,

Нагло на людской крови жируют,

Их «бен ладены» вербуют бесконечно.

 

I

 

СПОРТЗАЛ СМЕРТИ

Спаси, Господи, люди Твоя…

 

В то памятное утро сентября,

Как в страшном триллерном романе,

По замыслу безумца-главаря

Произошла трагедия в Беслане.

 

Школа, начинённая взрывчаткой,

Принимала радостно детей.

Но… вдруг звериною повадкой

Ворвался ураган «гостей».

 

Имея положенье птичье,

День Знаний превратя в разбой,

В нечеловеческом обличье,

Как демоны, кружили над толпой.

 

Детей, родителей  в спортзале

Заставили раздеться всех.

Быть без движенья приказали,

Разбойничали,  совершая грех.

 

Им всё равно, кто был пред ними:

Младенцы или старики.

Расстреливали пулями чумными

Всем Божьим заповедям вопреки.

 

Школа как минное поле…

Сотни душ держались в тисках.

Пить, дышать хотелось всего более.

Кровь комком сжималась в висках.

 

Спешили на помощь бойцы МЧС,

«Альфа» и «Вымпел» - отряды спецназа –

В бронежилетах и без –

По зову сердца и словам приказа.

 

А грязный, вонючий интерсброд

Детей за плач и мольбы о воде

Били по голове, пускали в расход.

Кровь, трупы, испражнения – везде…

 

Рошаль – доктор в самом начале

Предложил детей освободить.

Террористы матом обругали,

Пригрозили даже пристрелить.

 

И сказал он, предвидя потери,

После слов, что прорычал подонок:

? Это же абсолютные звери,

Бараев в сравнении… цыплёнок.

 

По воле случая в школе

Прогремел первый взрыв,

А потом – от детонации, что ли,

Возник от бомбы скотча отрыв?

 

И после взрыва второго

Сотни слабых взрослых и детей

Рванулись из спортзала огневого –

Паучьих вражеских сетей.

 

На помощь устремились ополченцы,

Милиционеры. Многие из них –

Родной Осетии уроженцы –

Погибли от ранений пулевых.

 

Бойцы спецгрупп людей спасали,

Собой детишек прикрывали…

И  семь - из «Вымпела», из «Альфы» - трое…

Они погибли, как герои.

 

Трое суток блокадных –

Безумных ночей и дней,

Огненных и смрадных, ?

Держалось много детей.

 

При мысли о трагедии в Беслане

Буквально леденеет кровь.

Все ужасы, как на экране,

Мелькают вновь и вновь… 

 

 

II

 

КРИК ДУШИ

Мать бежала спелой рожью,

Мать кричала в облака,

Воззывала: - «Матерь Божья,

Сберегите мне сынка!»

М.Цветаева

 

Убить детей – росточки жизни,

Поранить сердце матери любой

Позволить могут только слизни,

Ведущие над слабыми разбой.

 

Нет более ужасного порока –

Терзать невинное дитя.

Конечно же, не повеленью рока

В заложника насильно превратя.

 

Ещё страшнее, когда мать

Ребёнка видит бездыханным.

Где ей, родимой, силы взять?..

Всё выглядит таким нежданным.

 

Лишь несколько часов назад

Счастливый был и невредимый,

Шёл в школу, как сестра и брат,

И, как они, был мамою любимый.

 

Совсем недавно с ней шутил.

Живым был на земле под небом

И, улыбаясь, маме говорил:

? Приду из школы и схожу за хлебом.

 

Теперь она скорбно  глядит

На потухшие его глаза.

Цепко горе душу холодит.

Из ресниц – горючая слеза.

 

Как же ей это горе

Вынести? Сердце щемит,

Слёз невыплаканных море…

Что наделал ты, подлый наймит?

 

Вы ж, ещё молодые шахидки,

Не познав материнства в себе,

Равнодушно забрали, бандитки,

Жизнь ребёнка в неравной борьбе.

 

Да можно ли, наёмные убийцы,

Жизнь детей вместить в кровавый гонорар?

Вас, бесчувственные кровопийцы,

Ждёт  давным-давно сакар.

 

III

ЧУЖОГО ГОРЯ НЕ БЫВАЕТ

Если радость на всех одна –

На всех и беда одна.

В. Высоцкий

Эту боль не опишешь словами.

Она камнем ложится на души.

Эта боль, будто злое цунами,

Плющит мозг и сжимает уши.

 

Негодующий голос звучал

Всех народностей и конфессий,

Обличительный, гневный шквал

Разных партий и разных профессий.

 

Под девизом: «Мы с тобой, Беслан!» -

Всколыхнулась  вся наша Россия,

Что – как чистый, святой орган –

Для народов Кавказа Мессия.

 

Отовсюду в фонд детей Беслана

Шли рубли, и доллары, и йены,

Слали их без всякого обмана

Люди пенсии и даже бизнесмены.

 

Специальные счета открылись.

Вносились лепты пострадавшим.

Души богатства проявились

К мальцам, весь ужас испытавшим.

 

Одни сдавали свою кровь,

Другие – однодневную зарплату,

Проявляя к ближнему любовь,

Помогая, как родному брату.

 

Места отдыха разной элиты

Были отданы под лагеря.

Санатории были открыты,

Читались молебны с алтаря.

 

В Красный Крест приносили игрушки

И бабули, и малые дети.

Вещи, сладости, погремушки

Для ровесников из Осетии.

 

Общая российская беда

Подняла людей планеты,

Заявивших, что дети всегда

Сердцем взрослого будут согреты!

 

IV

Эпилог

Уйди с Земли,  террор стоклятый!

Остановись, проклятый враг!

Тебе грозит судьбы расплата

За каждый твой безумный шаг.

 

Правда всё равно восторжествует,

Пусть даже много лет пройдёт.

Всевышний всё нормализует,

И мир без войн своё возьмёт.

 

И аист – семейная птица –

Укроет крылами людей.

И коршун в сей миг растворится,

И народится море детей.

 

город Междуреченск,

Кемеровская область

2004 год